Когда ребенок сталкивается с насилием (физического, морального), и он не в состоянии адаптироваться к этому насилию, то у ребенка появляется психологическая травма. Например, ребенок увидел в этой ситуации опасность для жизни себя или своей семьи. В этой травме насилия всегда есть только два сценария: «агрессор» и «жертва».
В сценарий «агрессора», он должен заставлять «жертву» подчинится и что-то сделать, игнорируя свои потребности, желания или чувства. В сценарии «жертвы» она должна терпеть, не выражать свои чувства, потребности или желания, а подчиниться желаниям «агрессора». Многие дети проходят через это в сценарии «жертвы». При этом в травме записывается в подсознание оба сценария. И в подобных ситуациях этот ребенок будет реагировать только одним из записанных сценариев. И позже у этого выросшего ребенка в определенные моменты, будет запускаться травма. Эти моменты будут похожи на ситуации, когда происходила травмируемое событие. И этот взрослый ребенок будет автоматически запускать сценарий «агрессора», как более безопасный. Если не получится запустить сценарий «агрессора», тогда будет запущен сценарий «жертвы».
Партнеры постепенно невербально договариваются о том, кто какую ведущую роль будет играть. Хочется подчеркнуть, что о том, кто будет играть роль «абьюзера», а кто «жертвы» договариваются оба партнера в процессе сближения. И «абьюзер» никогда не появляется, если рядом нет человека, готового играть роль «жертвы». А так как роль абьюзера сводиться к запрету выражать свои чувства, эту роль легко отличить по тому, что он начинает запрещать жертве показывать чувства, а жертва вынуждена соглашаться с этим. Как только жертва выходит из своего сценария, то абьюзер выходит из своего сценария также.
Руководитель психологического центра Опора,
психолог Андрей Клюев.
