В этой статье мы рассмотрим такое проявление человеческих эмоций и поступков как жаление. И как окажется, очень недооценённое и, увы, часто игнорируемое людьми — а именно родителями по отношению к своим детям. Но для этого сначала надо разобрать такое чувство как стыд.
У стыда испокон веков и по сей день остаётся очень важная функция — отсеивать бесполезных людей из «племени» (посёлка, страны, сообщества, компании, круга людей, семьи и так далее). Тех, кто тратят наши ресурсы, но никакой пользы при этом не приносят, а может, даже приносят вред. Любое племя в любое время живёт с ограниченными ресурсами, поэтому для него очень важно избавляться от такого балласта. В каждом племени могут быть свои критерии бесполезности. И для того, чтобы человека выгнать так, чтобы он даже сам согласился уйти и больше никогда не возвращался, как раз и формируется чувство стыда. Оно появляется, когда нам хочется с глаз долой, из сердца вон уйти, пропасть, исчезнуть.
Только не нужно путать стыд с чувством вины. Вина — это когда я могу как-то исправить положение, если причинил кому-то вред; могу этот вред как-то компенсировать. Если говорить на примере судебной системы, то отбывание какого-то наказания — это про вину. А смертная казнь — это про стыд: такие люди в нашем племени вообще не нужны; их надо ликвидировать; или пусть сами уходят, или мы их убьём.
И когда рождается ребёнок (а каждый ребёнок рождается с уникальным генетическим набором), ему важно понимать: «А с таким набором я нужен социуму или нет?» Если ребёнок понимает, что он нужен — всё хорошо, он растёт с уверенностью в себе. Но если понимает, что он по каким-то причинам тут лишний (например, его постоянно стыдят словесно, либо даже просто молча смотрят с презрением и игнорируют), то у него появляется огромный стыд. И тогда запускается механизм самоуничтожения или, в связи с этим, постоянно растёт напряжение. Так как стыд заставляет его уйти из племени, а его сознание хочет остаться, оно как будто говорит: «А куда я уйду? Я же там помру! А умирать я не хочу!». В итоге, если подсознание говорит «исчезни», а сознание говорит «останься» — они вступают в конфликт. И тогда он начинает как-то бороться со своим стыдом.
Поэтому одно из самых больших напряжений, которое бывает у людей и с которым они мучаются, связано со стыдом. Стыдно быть голым, лысым, седым, худым/толстым, тихим/экспрессивным, стыдно быть без образования, машины, мужа, детей, другого цвета кожи, других взглядов… Список можно продолжать до бесконечности. У каждого социума свой набор, за что надо стыдить и выгонять.
И если родители стыдят за что-то своих детей (особенно до шести-семи лет), то на их психике это сказывается очень сильно. Таким образом они получают явный сигнал — ты нам не нужен! И это ситуация стыжения становится психологической травмой, которая влияет на всю последующую жизнь.
А ребёнок постоянно это сканирует и тонко чувствует. Дети боятся остаться одни, остаться в одиночестве. Боятся быть брошенными; что их где-нибудь оставят. Это один из самых сильных страхов у детей. Поэтому любые даже намёки на то, что «я тебя в детдом отдам, дяде; оставайся, я тебя не буду ждать, уйду без тебя…» очень сильно травмируют детей. Одну мою клиентку в три года высадили из машины за то, что она капризничала. И уехали, оставив её одну на дороге! В три года! Представляете, какой это был стресс для ребёнка!
Потом, конечно, вернулись и забрали. В результате она стала послушной и тихой. Это не единственный случай, когда ее так родители насиловали, их было много. В итоге у девочки сильно понизилась самооценка и потом в результате появилась анорексия очистительного типа. И таких детей, которых морально насилуют – большое множество. Родители не чувствуют этого насилия, но его чувствуют дети.
Но можно поступать совершенно иначе. Вместо внушения стыда использовать ЖАЛЕНИЕ. Используя стыд, мы невербально транслируем следующее: «Ты мне не нужен, исчезни, испарись, чтоб больше глаза мои тебя не видели» — это отвержение, и достаточно явное. А жаление — это другое послание: «Ты мне нужен, и я готов делиться с тобой своими ресурсами. Иди, я тебя пожалею, поглажу, и скажу какой ты хороший, я готов тебя кормить, поить, терпеть капризы, удовлетворять твои потребности насколько смогу». А для ребёнка очень важно, чтобы родители удовлетворяли его потребности на максимальных своих возможностях.
Поэтому дети, родители которых живут с высоким достатком, требуют от них больше, так как и ожиданий у них больше. И если им дают меньше — они чувствуют некое отвержение. Если же у папы с мамой не так много денег, но дети при этом видят, что родители всё равно выкладываются по максимуму, тогда ребёнок чувствует себя нужным. Здесь как раз главное — не сколько на ребёнка тратится денег, а сколько на него выкладывается личного времени и внимания.
Когда ребёнок рождается, что он видит? Я вот такая маленькая штучка, а эти такие большие штучки и они обо мне заботятся. То делают, другое, третье. Здорово! Значит, я нужен! Для полноценного развития детям необходимо, чтобы их жалели по потребностям. Кому-то необходимо больше, кому-то меньше. И не только когда ушибли коленку. А всё время. По сути, они всегда нуждаются в ресурсах. Ресурсы могут быть разные: денежные, моральные, временные, эмоциональные, какие угодно. Фактически, жаление — это готовность делиться своими ресурсами, это послание: «ты нам нужен, ты для нас очень важен».
Если ребёнка не жалели в детстве, то он получает некий невербальный посыл: нельзя жалеть. Это может быть в разных вариантах «меня нельзя жалеть, всех нельзя жалеть, мужчин (женщин) нельзя жалеть» и т.д. Когда сформировалось такое правило – это хорошо для военного времени, но плохо для мирного.
Особенно сильно этот запрет появляется, если ребёнок просил-просил, чтобы его пожалели, жаловался, ныл, а ему сказали: «Да заткнись ты уже, а то сейчас как тресну!» И ребёнок понимает, что просить о том, чтобы его пожалели — это опасно, его могут ударить вместо этого, прибить. Появляется некий запрет на жаление. Также он может быть связан и с множеством небольших травм, когда ребёнку говорят, например: «Да подожди, потом, позже, завтра, послезавтра, через неделю …» Такие маленькие отвержения тоже накапливаются, и в результате ребёнок понимает, что он вообще никому не нужен, что он лишний в этом мире.
В итоге, у таких детей часто формируются нарциссическая травма, что часто приводит к тем или иным расстройствам (РПП, ОКР, ПА, БАР, депрессия и др.), а также к зависимостям (пищевым, алкогольным, химическим, адренолиновым, трудоголизму и др.). Такие люди часто начинают сбрасывать свое напряжения на детей, сотрудников и других лиц, над кем он имеет власть. Если сотрудники могут уйти, то дети не могут уйти то такого родителя и тогда расстройства и зависимости появляются у детей.
Т.е. получается, что дети, болеющие психическими расстройствами (кроме врожденных) страдают от родительских психических травм. И дети, и их родители оказались заложниками нарциссической травмы. Но если у родителей больше возможностей снимать напряжение, то у детей этого нет, поэтому у них и включаются расстройства и зависимости, как способ снизить напряжение.
Что чувствуют и как себя ощущают повзрослевшие дети, лишённые жаления. Вот пара откровений участников моих клиентов.
— У меня такое ощущение, что меня родили, чтобы страдать, чтобы я страдала, чтобы мама, родители страдали. Зачем меня родили? Чтобы всем было плохо? До сих пор я думаю, что люди вокруг только из-за меня страдают и мучаются! Что от меня одни проблемы. Что я приношу только всё плохое.
— Когда я начала ездить на машине, я стала её царапать, врезаться и прочее. И каждый раз, когда это происходило, я рассказывала об этом своему мужу, который совершенно спокойно на это реагировал и не осуждал. В какой-то момент он меня спросил: «Ты что, хочешь, чтобы я тебя отругал за это?» Как будто от меня это исходило — накажи меня, поругай. И ещё появляется к мужу злость, что он очень спокойно реагирует на проблемы и трудности, воспринимает их как часть жизни, а у меня всегда трагедия и конец света.
Таким людям, всегда будет очень трудно общаться с партнёрами. Они будут стремиться к тому, чтобы партнёры их ругали и унижали, как это делали их родители. Если же те не будут этого делать, то они на них будут злиться и отвергать. Потому что ищут для себя «хорошую» маму, а «хорошая» мама — эта та, для которой за любые ошибки надо наказывать, а иногда, и уничтожать. Таким образом, человек из своей травмы подсознательно старается вернуться в момент появления травмы (это особенность работы психологической травмы), а это, чаще всего, в детство. И не важно, что оно не было счастливым. И с этим невозможно ничего сделать на уровне сознания. Это как условный рефлекс. Это можно только проработать как травму. Психологическая травма – это условный рефлекс, который срабатывает помимо нашего сознания или контролироваться сознанием либо совсем не может, либо только в небольшой степени.
Ещё одна проблема, которая может возникнуть у людей, обделённых в детстве жалением — это трудности с просьбами о помощи. Либо человек стесняется, либо считает это уделом слабых, либо просто делает это несуразно. В психологии есть такое направление, как Транзактный анализ, созданный психологом Эриком Берном. Так вот, там существуют три характеристики, присущие людям — Ребёнок, Взрослый и Родитель. «Ребёнок» всё время в сценарии ребёнка. «Родитель» всё время в сценарии родителя. А «Взрослый» может меняться реагировать так, как ему хочется.
Взрослый захотел — порадовался как ребёнок; захотел, если ему нужна помощь — попросил о помощи. И прося о помощи, он понимает, что есть варианты А, Б и В. Если вариант А не прокатил, отказали, ладно, пойду к Б. Если вариант Б не сработал, попробую вариант В. А у Ребёнка только вариант А. И если не получилось — это значит всё, мне не жить, мне осталось только умереть. Родитель имеет только вариант Б и тогда, если не получается этот вариант, тогда он заставляет так же, как его в детстве заставляли. Родитель не рассматривает вариант договориться и попросить о помощи – только жесткая иерархия и подчинение. И эти сценарии берутся из детских травм. Если включается Родитель или Ребенок, значит включается травма и у человека запустился травматичный сценарий.
У родителя включается травма и он вспоминает слова, когда его стыдили вместо помощи, и он начинает себя стыдить: как такой большой и взрослый дядя или тётя будет просить? Это же стыдно. И вот снова мы возвращаемся к стыду, которое здесь ключевое слово. Поэтому Родитель вместо того, чтобы ему помогли, наоборот, начинает стыдить других: «Ну как же ты не видишь, что мне надо помочь? Не видишь, как я страдаю? Как тебе не стыдно?» А Взрослый скажет: «Слушай, сделай мне, пожалуйста, это, а я тебе другое что-то сделаю». Он постарается выстроить это на партнёрских взаимовыгодных отношениях.
И в завершение ещё пара откровений моих участников.
— Ужас и страх просить помощи. Я просила — меня отвергали. Еще кого-то просила — опять отвергали. И я понимаю, что если отвергли — это смерть. Мама, папа отвергли, ещё кто-то из друзей, из школы тоже и всё. Получается, из ужаса в смерть я ухожу. И если мне ещё раз отвергнут, то у меня будет двойной удар, нокаут.
Человек в такой и во множестве других ситуаций пугается не потому, что там, действительно, страшно. Там и угрозы жизни то нет, но травма сообщает ему, что это страшно, мы сейчас погибнем. И страх может быть не только внутренним. На этот страх (иногда даже ужас) идёт самая настоящая телесная реакция, которая блокирует тело человека так, если бы он воочию столкнулся со смертельной опасностью.
— Прихожу на группу и тяжёлое состояние, не хочу камеру включать, мне стыдно. Страшно, что увидят и что-нибудь скажут, подумают, посмотрят и будет такое тройное убиение: сначала расстреляли, потом еще повесили и ещё расчленили.
Вот, казалось бы, такая простая вещь, когда человек никогда не включает камеру на вебинарах, не принимает видеозвонки — это тоже часто про стыд. Это про то, что пусть меня никто не видит, меня нет, я не существую. Это как раз то, чего стыд и требует.
Вот насколько важно и обязательно необходимо жалеть своих детей. Но и взрослым требуется не меньше, особенно, если они были лишены его в детстве, постоянно испытывают чувство стыда и не могут справиться с этим сами. В таких случаях важно иметь рядом или найти человека, который может пожалеть, сказать что-то хорошее и приятное. И совершенно незазорно прямым текстом попросить, чтобы он вас пожалел. Если же таких людей вокруг нет, то добро пожаловать на наши психологические группы. Они особенно сильно помогают тем, кому необходимо принятие, жаление, а также тому, кто терпеть не может, когда его жалеют или он кого-то жалеет.
Руководитель психологического центра «Опора»
психолог Андрей Клюев
